— Качество текстов у ребят, на мой взгляд, напрямую не связано с тем, что от школьников требуется на итоговом сочинении и ЕГЭ. К выпускным экзаменам в основном готовятся в 11 классе, до этого о критериях никто и не задумывается. Не спорю, что клишированность и шаблонность существуют, но глубоко убежден, что ЕГЭ здесь не при чем. Пока человек не наработал достаточно языковой практики, ему в первую очередь сложно свои мысли осознать. Это проблема не только подростков, но и многих взрослых.

Дело не в предрасположенности к литературе, а в начитанности. Нечитающий что-то чувствует, но не знает, какими словами это можно описать. У ребят, которые читают много, нет проблем с формулированием своих мыслей или пересказом. Они уже с 6 класса могут писать осмысленные тексты. Неважно, кстати, что человек читает: бумажные книги или статьи в Интернете. В любом случае он усваивает информацию не так, как при просмотре фильмов или общении. Письменная речь формирует паттерны мышления гораздо эффективнее, чем устная.

— Боюсь, что она бессильна. Допустим, в классе 30 человек. У них один учитель начальных классов и один преподаватель литературы, но кто-то любит читать, а кто-то нет. Культуру чтения можно прививать принудительно и заставлять школьников, но это бесперспективно. Можно показывать собственным примером, но здесь эффективность тоже стремится к нулю, если ученик не хочет учиться и учитель для него не пример для подражания. Есть у ребенка мотивация на учебу или нет, зависит, в первую очередь, от семьи и самого человека.

Еще один фактор социализации — это круг общения, сверстники и их занятия. Я, например, научился читать, потому что не хотел слушать комиксы в пересказе дедушки. Потом стал обмениваться книгами с друзьями, обсуждать прочитанное. Мне повезло: когда я учился в первом классе, на русском языке вышел «Гарри Поттер и философский камень» Джоан Роулинг. Каждый год выпускалась книга, и весь класс ее читал. «Дары смерти», седьмую часть саги, я заканчивал уже на первом курсе университета.

Мало кто уделяет внимание, какой огромный вклад внесла эта серия книг. У моего поколения была детская, а потом и подростковая франшиза, которая многих приучила к чтению. Так что читать — это круто, но мотивация вряд ли может идти от школы.

— Книжного дела в современном инфополе будто бы не существует. Кто вообще слышит о книгах в Интернете или в СМИ? На улице мы видим афиши фильмов, а на сайтах изданий читаем, сколько миллионов долларов собрали «Мстители» за первые три недели проката.

Книжное дело процветает на уровне самодеятельности. Ты много читаешь, ты рассказываешь об этом в Телеграм-канале или, как это было раньше, блоге на Живом Журнале. Но от этого фанатов у книг не становится больше: на канал подписываются те, кто и так много читает, кому нужен новый взгляд или новые темы.

Понятно, что кино — это более массовое искусство. Но у меня возникает вопрос: стоит ли вообще влиять на книжную сферу, если она останется местечковой? В конце концов, в течение 5 тысяч лет читать умели только жрецы или монахи, но общество функционировало нормально. Массовое образование с натяжкой существует 200 лет. Этого мало, чтобы сказать, насколько тотальная грамотность влияет на развитие общества.

— Я придерживаюсь концепции, что общество практически не меняется с течением времени. Я вспоминаю, как я учился, и смотрю на своих нынешних учеников. Меняются форматы взаимодействия, а ценности и потребности остаются такими же.

Я скептически отношусь к людям, которые оценивают развитие общества с позиции «хорошо» / «плохо». С чего вы взяли, что это деградация? Структура мышления, конечно, изменяется. Раньше, для того чтобы стать специалистом в какой-либо области, нужно было прочитать 3 книги, которые доступны в библиотеке. Сейчас для базового погружения в тему достаточно прочитать статью в Википедии, открыть список источников и посмотреть работы человека, который этим вопросам посвятил 10 лет жизни. Вместо месяца на изучение источников можно потратить 10 часов. Ты уже сможешь вести дискуссию и генерировать собственные аргументы.

Мы живем в обществе, где можно изучать все поверхностно. Это помогает сэкономить огромное количество времени, потратить его на другие науки и стать неплохим специалистом в сотне тем. Клиповое мышление — это неплохо. Оно становится естественным для общества, помогает переключаться и создавать что-то новое на стыке нескольких тем. Таким способом формируются междисциплинарные связи.

—Стиль письма не меняется, во-первых, потому что не меняется бэкграунд. На уроках литературы дети изучают те же тексты, что и 5 или даже 20 лет назад. Как тогда семиклассники читали «Легенду о Данко» Максима Горького, так они и сейчас ее проходят. Если школьники работают с текстом только в рамках школы, а дома не читают, то их языковой опыт такой же, как у детей 20 лет назад.

По-прежнему отличается то, как школьники общаются друг с другом, и то, как пишут эссе. Официально-деловой язык им кажется наиболее подходящим. Тексты по-прежнему состоят из канцелярита, ничего не меняется. Как все оперировали абсолютно бессмысленными вводными словами или строили все сочинение на «во-первых», «во-вторых», «в-третьих», так и продолжают делать до сих пор. В сфере межличностного общения изменений много, появляются какие-то тренды. Но когда мы выходим в публичное поле, наш мозг переключается на «надо писать красиво» и «как в школе учили». Получаются бездушные, наполненные канцеляритом, безыдейные тексты, которые больно читать.

— Я на уроках истории и обществознания иногда задаю ученикам писать эссе. Важно не проверить, насколько хорошо они думают, а попрактиковаться думать вообще. Бывает непросто объяснить, что в эссе есть тема, а форма — свободная, и строгой последовательности аргументов нет. Главное, писать от сердца, но не забыть проследить причинно-следственные связи.

Вообще, письмо — это сложное понятие. Владеть правилами русского языка, чтобы иногда их специально нарушать, уметь вычитывать свой текст и избегать канцелярита — это hard skills. Этому можно научиться, и в последние пять лет появилось много книг на эту тему. Есть и soft skills. Например, способность генерировать интересные мысли, играть со смыслами и языком — это навык делать текст ценностно глубоким. Измерить это сложно, научить этому сложно, но можно научиться.